Аперитив, он же – в народе – «аперо», стал любимым хобби французов еще в начале 1900-х годов. Французы аперитивились с такой страстью, что правительство решило принять меры, чтобы отбить у них охоту к этому занятию.

Надо сказать, что в то время было два аперо в день. Дневной и вечерний: перед обедом и перед ужином. И они отличались друг от друга.

Предобеденный аперитив был спонтанным, он не планировался заранее и был более легким.

Вечерний аперитив носил  яркий ритуальный характер. Он намечался заранее и предусматривал встречи с друзьями. Читать полностью

Хемингуэй и Фицджеральд подружились в Париже в 1925 году. Творческие амбиции и алкоголь были их общими точками соприкосновения. В остальном они были полной противоположностью.

Они были настолько разными, насколько два человека могут отличаться друг от друга. Но у них были общие точки соприкосновения: алкоголь и творческие амбиции. Это сближало их, заставляя одинаково мыслить и чувствовать, хотя и выражали они это по-разному. Читать полностью

Париж принадлежит Хемингуэю больше чем любой другой город, чем любая другая столица. Память об авторе хранят парижские улицы и стены. Хэм здесь повсюду.

Разве кто-либо писал лучше о Париже, живущем разом в прошлом и настоящем?

Отправляйтесь на встречу с Хемингуэем в «Клозери де Лила», в «Гаррис бар», в «Ритц», и вы увидите, что чудеса возможны. Здесь, в Париже, взяв в руку коктейль, Вы сами становитесь Хемингуэем. Читать полностью

Бармен, которого интересуют ликеры, хочет все знать о сопутствующей им истории. Назовите это «Bartending Culture» или как вам угодно. В любом случае, история бутылки Chambord заслуживает интереса. Ибо она отличается от всех других бутылок, напоминая скипетр или, как говорят некоторые бармены, – маленькую бомбу!

Патент на бутылку ликера Forbidden Fruit. Андре Бюстаноби зарегистрировал его в 1904 году.

Читать полностью

(по материалам моей презентации, проведенной совместно с Алексом Кратена и устроенной коньячным домом Martell во время MBS 2013)

Париж – это не только центр притяжения для всех тех, кто интересуется культурой, модой, гастрономией, романтикой. Это еще и одна из столиц смешанных напитков. Здесь придумали многие великие классические коктейли.

Кровавая Мэри, Сайд Кар, Уайт Леди, Френч 75,  Голубая Лагуна…

Все это было создано в Париже.

Разумеется, в количественном соотношении Нью-Йорк опережает Париж. Но я не уверен, что на Манхэттене, в Лондоне, в Гаване или в Новом Орлеане изобрели столько великих коктейлей, сколько – в Париже.

Известный американский хроникер своего времени Лушиус Биб сказал, что в 1920-х – 1930-х годах Париж стал мировым центром коктейлей, впереди самой Гаваны, которую, кстати, в те времена называли “маленьким Парижем”.

Получается, что с исторической точки зрения Париж занимает первое место в миксологии.

Читать полностью

Этот пост написан по материалам моей презентации, которая прошла в московском баре Mandarin Combustiblе 10 июня 2013 года в рамках мероприятия «Фин-а-лё», организованного коньячным домом Martell, и при участии Алекса Кратены.

Читать полностью

Кувшин с "Кровавой Мэри"

«Кровавая Мэри» заключает в себе яд и противоядие. Если коктейль приготовлен должным образом, из качественной водки и хорошего томатного сока и грамотно приправлен, то это настоящий деликатес. В противном случае он быстро начинает напоминать холодный суп, забытый в столовой дома престарелых.

История этого коктейля достаточно противоречива. В парижском «Гарри’с баре» утверждают, что в 1921 году его рецепт изобрел их бармен Фердинанд Пит Петио. Он назвал коктейль «Ведро крови» (Bucket of Blood). Но данный коктейль не упоминается ни в одном из сборников, выпущенных «Гарри’с баром» с 1923 по 1930 год. В то же время в 1964 году сам Пит Петио в журнале «Нью-Йоркер Мэгэзин» подтвердил, что он был вдохновлен рецептом одного нью-йоркского бармена и добавил к смеси водки с томатным соком различные пряности. Читать полностью

Чем больше я узнаю мир, чем больше мест я посетил и чем лучше я понимаю жизнь, тем сильнее я люблю Париж. Я жил в Париже, потом уехал. Но Париж никогда не покинул меня. Он всегда живет во мне. Когда я туда возвращаюсь, я заново ощущаю счастье его улиц. Его умиротворенность и его пыл, его чинность и его безумие. Когда я возвращаюсь в Париж, меня охватывает странное чувство, как будто я вернулся из бесконечного далека. Будто моя настоящая жизнь начинается именно здесь, именно в этот момент, на улице Шарон или на улице Ла Рокет. И тогда, как бывший пленник, освобожденный от самого себя, я ценю каждый проведенный здесь час, каждую минуту. А когда это чувство постепенно проходит, значит пора уезжать. Ибо это предвестник того, что еще немного и, о ужас, – я превращусь в парижанина.

Правый берег, Левый берег, Бастилия, Монпарнас, Сен-Жермен-де-Пре – эти кварталы города столь различны, что для истинного парижанина представляют почти отдельные государства. Я не удивлюсь, если однажды (учитывая все возрастающее число полицейских в столице) у меня потребуют паспорт для перехода из одного квартала в другой. В каждом округе свой образ мыслей, своя манера одеваться, там любят и расстаются по-своему и, разумеется, по-разному пьют. Для меня город состоит из параллельных миров, которые вроде бы никогда не должны пересечься и, тем не менее, образуют блестяще удавшийся коктейль, имя которому – Париж.